Абсурдоцитатник:Ганс-Ульрих Рудель

Материал из Абсурдопедии
(перенаправлено с «Ганс-Ульрих Рудель»)
Перейти к навигации Перейти к поиску
Вы читаете наиболее полное собрание известных высказываний.
Другие страницы…
Случайный сборник фраз

Ганс-Ульрих Рудель — страшная смерть на дюралюминиевых крыльях, спортсмен, большой любитель молочных продуктов, верующий в Бога и в Деда Мороза, эстет, шутник и непримиримый враг СССР.

Я карабкаюсь на подоконник с зонтиком, открываю его, смотрю вниз, и быстро прыгаю, чтобы не успеть испугаться. Я приземляюсь на мягкой цветочной клумбе, и с удивлением узнаю, что сильно ушибся и сломал ногу. Самым обманчивым образом, как склонны вести себя все зонтики, мой «парашют» вывернулся наружу и почти не задержал мое падение. Но я преисполнен решимости: я стану летчиком.

— о начале своей лётной карьеры

Я провожу свои свободные часы в горах, или занимаясь спортом, а не за разговорами в офицерской столовой, а когда я там все-таки появляюсь, то довольствуюсь стаканом молока. Тем временем я получаю звание офицера-летчика и в рождество 1938 года эскадрилье приказано выделить офицера для подготовки в качестве летчика-разведчика. Все другие эскадрильи вернули незаполненные формы, ни одна из них не захотела отпускать своих людей. Тем не менее, это предложение оказалось великолепной возможностью для того, чтобы послать любителя молока в самую глушь.

— о дискриминации любителей молока в Люфтваффе

Прямо перед нашим взлетом наш аэродром атакован группой русских штурмовиков, которых мы прозвали «Железными Густавами». Мы бросаемся в укрытие, вырытое за самолётами. Лейтенант Шталь прыгает вниз последним и приземляется прямо мне на спину. Это еще неприятней, чем налет «Железных Густавов».

— о грозном лейтенанте

Во время каждой вылазки мы встречаемся с истребителями противника. Сегодня одному из них даже не понадобиться стрелять в меня, чтобы сбить, ему достаточно просто посмотреть недружелюбно в мою сторону.

— о русских супергероях

В кармане — последнее письмо, полученное из дома. Что в нем написала мама? Нужно было читать внимательнее!

— о важности маминых слов

Наше отчаяние так же велико, как и Россия.

— Рудель пытается быть хорошим писателем

Когда я приближаюсь к цели, я с трудом верю своим глазам: на большом расстоянии, к северу от Кечкемета по дороге движутся танки, это русские. Над ними, как виноградная гроздь висит густой зонтик советских истребителей, прикрывающих эту ударную группу.

— Рудель опять пытается быть хорошим писателем

Я управляю самолетом осторожно, как будто это живое существо. Я упрашиваю его вслух, и внезапно вспоминаю о Верной Руке и его лошади.

— Рудель пасёт свой самолёт, вспоминая детские книжки

После наступления темноты отборные и толстые клопы пикируют на тебя с потолка с точностью, которые делают их поистине «Штуками» мира насекомых.

— о выдающихся боевых заслугах советских насекомых
интерес Руделя к насекомым — популярная тема для карикатур

После яростного матча на льду Москвы-реки я всегда иду в сауну. В деревне есть несколько таких паровых финских бань. Тем не менее, там так темно и скользко, что однажды я наступаю на острый край лопаты, стоящей у стены и падаю, получая резаную рану.

— о своём первом ранении

Панорама, по мере того, как мы приближаемся к цели, восхитительна. Впереди вздымаются снежные пики высотой до 5 километров, сверкая на солнце всеми вообразимыми цветами, под нами — зеленые луга, с желтыми, красными и синими пятнами. Эти пятна — деревья и цветы. Над нами — бриллиантовое голубое небо. Приближаясь к цели, я часто совершенно забываю про бомбы, которые я несу, и про мою задачу.

— о причинах забывания боевой задачи

Через несколько дней прибыл огромный торт с двумя ведрами взбитых сливок. <…> В течение двух дней мы не едим практически ничего кроме этих вкусностей, на третий вряд ли можно найти хотя бы один экипаж, пригодный к вылету. Поскольку я пожелтел как айва, прибывает «Мессершмитт-108» с приказом генерала забрать меня, если нужно, то и силой, в госпиталь в Ростове.

— о причинах своего первого попадания в госпиталь

Один из наших молодых пилотов подбит и совершает вынужденную посадку прямо в винограднике. Вечером того же дня он возвращается домой с руками, полными фруктов, и расстройством живота.

— о вреде вынужденной посадки

Без потерь с нашей стороны все Т-34 уничтожены. Наши товарищи на земле гордятся своим успехом, мы восхищены не меньше. Мы бросаем им записку с наилучшими пожеланиями и плиткой шоколада, и летим домой.

— Рудель подкармливает танкистов

Наши товарищи на земле прыгают от радости, бросают в воздух свои ружья и каски. <…> Я кружу на очень малой высоте и бросаю контейнер с запиской и плиткой шоколада прямо им под ноги.

— Рудель подкармливает немецких энтузиастов

Дед Мороз приготовил подарки для каждого солдата.

— о подарках для немецких солдат

После бега на длинную дистанцию по пересеченной местности мы принимаем горячую и холодную ванну и потом голышом катаемся в снегу перед домом. Чувство, которое испытываешь после этой процедуры просто незабываемо, это то же самое, что вновь родиться. Некоторые «паны» и «панёнки», которым случается проходить в то момент мимо, взирают на нас с изумлением. Я надеюсь, что один наш атлетический вид опровергает их пропаганду о «некультурных германцах».

— о своих способах выглядеть культурным

Наши усилия завершаются успехом и нам удается предотвратить решающий прорыв фронта. Более того, армия, в результате этих победоносных действий, способна через несколько недель отступить в полном порядке на новые позиции дальше к западу.

— о победоносном отступлении немецкой армии
«Вжжж!» — Рудель играется с маленьким танком

Я должно быть был бы подходящей моделью для сумасшедшего художника когда я совершал этот марафонский бег вдоль вершины хребта — ковыляя, в лохмотьях, босиком, на кровоточащих ногах — прижимая руку к груди, чтобы не так сильно болело раненое плечо.

— о современном искусстве

После того, как я приземляюсь после первого за этот день вылета, молодой механик прыгает на крыло моего самолета, горячо жестикулируя, и поздравляет меня с награждением Бриллиантами к Рыцарскому кресту. Только что получен телефонный звонок из штаб-квартиры фюрера, но в сообщении также содержится запрет на полеты. Предстоит тяжелая борьба, чтобы добиться разрешения летать. Мысль о том, что мои товарищи готовятся к новому полету, а я должен следовать в Одессу, расстраивает меня, я чувствуя себя каким-то прокаженным. <…> Я рассеянно слушаю поздравления, мои мысли с моими боевыми товарищами, которые могут ни о чем не заботиться и продолжать летать. Я завидую им.

— о беззаботной жизни на войне

На дальнем краю города мы всегда натыкаемся на огромное стадо овец, впереди которых шествует осел. Его глаза полностью закрыты длинной спутанной гривой и мы удивляемся, как он может вообще нас видеть. Из-за этой гривы мы прозвали его Затмением. Однажды утром, проносясь мимо, мы дергаем его за кончик хвоста. Это приводит к целой серии реакций: сначала он взбрыкивает копытами как лягающаяся лошадь, затем, вспомнив свою ослиную натуру, замирает, и наконец дает о себе знать его цыплячье сердце и он уносится как ветер.

— Рудель исследует животный мир

Не успели мы расположиться на нашем поле, когда появился неизбежный торт вместе с приветствием от фельдмаршала. Независимо от того, где я поступаю под его командование, всегда появляется один из таких сказочных тортов, обычно с Т-34 на сахарной глазури вместе с числом уничтоженных мною на данный момент танков. Сейчас торт украшен цифрой 320.

— об украшении кондитерских изделий

Не родись красивым, а родись счастливым.

— о задатках успешного пилота

С сегодняшнего дня румыны вступили с нами в войну. Мы немедленно опускаемся на малую высоту и садимся по одному. Отдельные румынские орудия вновь открывают по нам огонь, но как и раньше, не добиваются никакого успеха. Я немедленно направляюсь к телефону и соединяюсь с румынским генералом Йонеску. <…> Cейчас я, с помощью моих «Штук» намерен вначале разбомбить и расстрелять из пулеметов все зенитные батареи вокруг нашего аэродрома чтобы устранить любые помехи нашим вылетам. Затем, с помощью другой эскадрильи мы атакуем его штаб, я совершенно точно знаю, где он находится. <…> Он клянется нашей с ним старой дружбой в частности и своими теплыми чувствами к нам, немцам, в целом. После того, как между нами объявлен этот сепаратный мир, у меня больше нет причин для жалоб.

— о самоличном заключении сепаратного мира с Румынией

«Красные соколы» кружат над деревней и ужасно орут, они все хотят высказаться, как лучше всего сбить мой Ю-87.

— о «Пусть говорят» образца 1945 года

Я отправляюсь на операционный стол в частном госпитале. Медсестры столпились вокруг и смотрят на меня с любопытством. За спиной хирурга, профессора Фикка, стоит Гадерман, он качает головой. Он говорит мне потом, что когда я был под наркозом, то сказал несколько вещей, которые по всей вероятности, не смогли привести медсестер в восхищение.

— о своём красноречии под наркозом

Хирург говорит мне мягко: «Я не смог ничего поделать. Кроме нескольких обрывков плоти и волокон там ничего не было, поэтому ногу пришлось ампутировать.» Если там больше ничего не было, думаю я про себя с мрачным юмором, что же он смог ампутировать?

— о своём мрачном юморе

Я что, хирурга укусил?

— о своих опасениях

Мы, как и многие другие, очарованы обезьянами в клетке. Меня занимает особенно большая обезьяна, лениво сидящая с совершенно безразличным видом на суку, с которого свисает ее длинный хвост. Конечно, я не могу не сделать того, чего не следовало бы, и просовываю свой костыль через прутья с намерением пощекотать ей хвост. Не успел я коснуться хвоста, как обезьяна внезапно хватается за мои костыли и пытается со всей силы втащить меня в клетку. Я подскакиваю на одной ноге к самим прутьям, но, конечно же, зверь не сможет протащить меня сквозь них. Сестра Эдельгарда хватается за меня и мы вместе тянем костыли к себе. Человек против обезьяны!

— о противоборстве с обезьяной

Список литературы[править]

  • Рудель Г.-У. Пилот Штуки. Книга рекомендована для не очень брезгливых людей со специфическим чувством юмора.
на обложке книги Рудель пьёт молоко