Абсурдотека:На пшеничных полях Пасро/4

Волчица и Зелёный странник

Вы читаете самую полную библиотеку мировой литературы. Другие страницы… На правах рекламы: эта страница содержит 0 % текстов Викитеки.

— Выходи, выбегай, амулет покупай. От беды лютой, от гадюки подколодной, от смерти внезапной, от порчи да сглаза, от золотухи да проказы, корешки любовныя да узелки приворотныя! — слышалось на площади возле деревенской часовни, куда стягивались любопытные. Странник в зелёном кафтане и шляпе прохаживался с лотком, подмигивая подсмеивающейся детворе. Такое в Пасро было в диковинку, поскольку купцы да скоморохи забредали сюда нечастно, и всегда были событием, а розничные торговцы амулетами и того реже.

— Ты откуда, милок, будешь? — интересовались подошедшие сморщенные старушки в белых чепцах.

— А бартером возьмёшь? С нас пирог, с тебя зелье вечной молодости, — тороговались молодухи.

— От падучей телят есть ли средство — спрашивали бородатые мужики, и шёпотом добавляли: — и для мужской силушки рецепты?

— А есть ли камешки на привлечение удачи, — интересовались зажиточные, — или хотя б «куриный бог»?

— Дядька, расскажи о дальних краях, — щебетала ребятня, дёргая диковинного странника за полы кафтана.

Отмахиваясь от детей, Зелёный странник бойко торговал амулетами, в итоге вскоре каждый сельский житель повинуясь общему ажиотажу, что-то приобрёл либо для себя, либо для родственников. Наконец, всё было распродано, кроме браслета из причудливо переплетёных узелков в виде пасти волка.

— Я великий алхимик Парабурбус с Севера, — между делом вещал торговец, — знаю секреты кобольдов, от волков свирепых защитит волшебство этих узелков, отдам почти даром последнему покупателю.

Но жители равнодушно расходились. Плести узоры они и сами могли, а волки не тревожили овец Пасро уже долгие века. Лишь одна девушка с глазами необычного алого цвета, стоявшая до того в сторонке, подошла поближе.

— Это племянница старосты Ханна, — вполголоса заявил торговцу худощавый восьмилетний пацан, который стал информатором Странника всего за горсть лесных орехов, — живёт здесь уже неделю, аккурат со дня нападения лорда Димдара, который сгинул на болотах.

— Барышня, возьмите этот амулет, дешево, — лоточник посмотрел в лицо Ханны (именем которым временно прозвалась Хоро), мнимой племянницы старосты, им покрываемой, и чуть не отшатнулся. Взор девушки, казалось, видел его насквозь.

— Скажу тебе, что я легко распознаю лжёт ли человек или говорит правду, так вот, ты лжёшь и насчёт своего имени и насчёт амулетов, вот только на простого шарлатана не похож, — Хоро продолжала смотреть на торговца и теребила волчьи узелки. — Зачем ты к нам и надолго ли пожаловал?

В это время подошёл староста и несколько поселян, которые услышали только последнюю фразу. Видно было, что бродячий торговец колеблется, но колебался он пару секунд, оглядев старосту и Хоро, вдруг взвизгнул и направил палец прямо в лицо Хоро.

— Ведьма! Это ведьма! Это мне открыл сам Ангел-хранитель! Посмотрите её глаза налиты кровью, не может быть глаз такого цвета у христианина. Охмурила она старосту вашего, не племянницей она ему приходится.

Поселяне смущённо переглянулись, а староста на мгновение потерял дар речи, смутившись. Хоро понимала, что ей, обладающей силой превращения, и хранимой договором, ничего не угрожает, зато потеря доверия старосты и сомнения селян, в её планы не входили. «Кто этот человек?» — подумала Хоро, «если тот, о ком я думаю, то нельзя оставлять его в деревне и давать много воли. Придётся сыграть истеричку».

— Ах ты, негодяй! — Хоро вместо сомнительных и сбивчивых оправданий, на которые, как видно надеялся обвинитель, перешла в тактическое нападение, причём буквально, в руках у неё была глиняная кринка с молоком, которую она с показным удовольствием разбила об голову ошалевшего клеветника, — смотрите, люди честные, это отчим мой, который свёл матушку в могилу колдовскими курениями бесам, и глаза мои от того дыма покраснели, такими до сих пор и остались. И ко мне приставал, старый блудодей, так что убежала я к дядюшке. А теперь пришёл с клеветою и наветами.

Игра Хоро была такой непосредственной, что на краткое время выбила из колеи противника и породила возмущённый гул сельчан, которые обступили незадачливого «ученика кобольдов», чтобы тот, чего доброго, не вздумал сбежать. Однако Зелёный странник сдаваться не собирался.

— Требую суда Божьего, — воздев перст к часовне, — внезапно ледяным тоном, в которого окружающих пробил озноб, произнёс он.

— Да будет так, — вмешался староста, — меру суда по обычаю избирает тот, против кого он назначен.

Хоро знала, что может выбрать любое испытание по собственному разумению, которому подвергнутся оба и победивший будет признан невиновным пред небом, зато проигравшего сочтут виновным. Этот варварский обычай, поддерживаемый и древними суевериями и Церковью совершенно исключал состязание интеллектов, адвокатов, судей и доказательства, давая широкий простор злоупотреблениям. Например, при Божьем суде огнём, оба спорщика проходили каждый сквозь собственный костёр, и, обгоревший более, считался виновным. При этом недоброжелатели могли тайком добавить в костёр селитру и чёрную тартарскую смолу, так что огонь не затухал на одежде и при выходе из костра, будто бы свидетельствуя о вине человека. Можно было избрать испытание водой — кто дольше сможет задержать дыхание и тому подобное мракобесие. И Хоро уже наверняка знала, кто перед нею и что она проиграет этому существу во всех испытаниях, кроме одного…

— Выбираю испытание злаками! — раздался звонкий голос, — чьи зёрна пшеницы прорастут быстрей, того оправдал Господь.

Самоуверенная ухмылка на лице Зелёного странника сделалась ещё шире, а глаза стали матовыми как у сытого питона.

— Ну что ж, дочка, ты сделала свой выбор.

Староста вынес и положил две горсти пшеницы на два медных подноса, перед всеми полил их водой и поставил на пороге часовни, намереваясь оставить так дня на три, пока не появятся ростки, но пшеница на подносе Хоро на глазах изумлённых крестьян почти сразу стала давать всходы и потянула свои ростки к солнцу.

— Бог показал свою волю, — загомонили кругом, — Ханна! Ханна! Ханна! В кандалы виновного, передать его шерифу!

Странник позволил связать руки верёвкой и увести себя в сарай старосты, где тот хранил инвентарь. Время близилось к закату, когда в сарай зашла Хоро. Зелёный странник сидел, хладнокровно сложив связанные руки на коленях.

— Ответь, пожалуйста, почему ты дал себя пленить и не убежал?

Пленник промолчал.

— Я Хоро, мудрая Волчица из Ёицу. Ты ведь каменный человек?

— Верно, горцы и рудокопы зовут меня кобольдом. Мне не страшен ни огонь, ни вода, ни сталь, во многих испытаниях Божьего суда я побеждал, какая ирония рока, что девчонка-волчонок, которой не исполнилось и тысячу лет, обставила меня с каким-то зерном!

— Это так, быстрое проращивание пшеницы — единственная сила, недоступная людям и кобольдам, которой я владею, не считая возможности превращаться в волка и толики ума. Ответь, за кем ты пришёл? И почему удалился так далеко от гор? Прошу, не гневайся и не трогай жителей. Мои зубы, конечно, не пробовали раздробить камень, но даже и без того, в теле Волчицы я не позволю тебе причинить вред крестьянам.

— Я — горный хозяин и владелец перевала. Уже много лет нет больших нашествий диких племён с востока и перевал заброшен. Жертвенники для цыплят, выемки для эля пустуют и покрыты пылью. Но каждый кобольд связан с перевалом договором крови и не может добровольно уйти, если не заменит свою душу душой добровольца. Мне всё надоело, мне нужна замена и я её найду!

Кобольд быстро разорвал стягивающие его путы и попытался схватить Хоро за горло, но та была шустрей и уже стояла в дверном проёме.

— Не делай глупости, старик. Дразнить волка — дразнить свою смерть. Ответь ещё: почему ты явился именно в Пасро?

— Здесь проходит «дорога духов». Смотри туда, — кобольд протянул руку по направлению заката, и Хоро увидела призрачную серебристую тропу, стрелою бегущую от далёких, едва видимых, гор по равнине. — Такие творения, как мы, можем странствовать только такими путями. Древние боги, сошедшие со звёзд, дали твоим предкам блохастый хвост, а моих закрепостили в пространстве. У каждого свои недостатки.

— Не оскорбляй мой замечательный хвост, между прочим я его каждый день расчёсываю, — Хоро смешно наморщила нос. — Как я поняла, кобольд не может насильно заставить человека стать себе заменой?

— Насилие и не потребовалось бы, если б ты, соплячка, не вмешалась. Всякий был бы рад отдать своего младшего сына в ученики великому алхимику Парабурбусу, каким я был до сих пор. Мальчишка, поражённый парой фокусов и силой горных владык, вполне естественно захотел бы получить такую же мощь, добровольно скрепив бы контракт со мной своей кровью. Вот погляди, — кобольд ударил кулаком в стену сарая и в нём образовалась круглая дыра. — Нет ничего крепче камня. А теперь я попросту должен буду украсть кого-нибудь помладше прямо из люльки и воспитать как кобольда, после чего, передав ему свою силу, стану свободным. Только это долгое, муторное дело. Смена пелёнок, подтирание сопель, теперь бедному кобольду придётся красть молоко у сельских коров, укачивать малыша в люльке, чтоб не орал на всё ущелье и не пугал филинов да горных баранов. Жуть! А всё из-за тебя!

Хоро закрутила на палец кончик своих волос и задумалась.

— А если я, Хоро Мудрая, заключу с тобой сделку?

— Охотно! Вот пергамент с контрактом. Вот гвоздь. Уколи свой пальчик, несравненная фея, распишись и станешь горной хозяйкой с каменным телом.

— Хех, я уже не соплячка, а фея? Грубовато ты льстишь. Но я не об этом. Видишь вдалеке шпиль донжона от далёкого замка? — теперь руку протянула девушка, — это поместье лордов Димдаров. Как раз сам лорд находится в этой деревне со мной, так как брод стерегут его враги. Младший же брат лорда, находящийся сейчас в замке, весьма помешан на власти, уверена, он добровольно согласится получить во владение твои горы вкупе с несокрушимым телом и бессмертием. И тебе пелёнки не стирать, и лорду поможешь избавиться от такого ненадёжного родственника. Со старостой я переговорю, тебя отпустят как покаявшегося грешника, отдавшегося на милость суда лорда Димдара.

— А в чём же условие твоей сделки? Ты сама всё задаром рассказала, — удивился странник, — мне осталось самому пойти в замок и потолковать с молодым лордом без разрешения старосты.

— Не выйдет. Он ведь сейчас уже фактически стал лордом, то есть имеет власть. Да и не допустят тебя к нему, вдруг ты шпион графа Эрендотта? Проводи законного лорда Димдара до замка, и он за тебя поручится, дав возможность переговорить со своим честолюбивым братишкой.

— Хорошо. Кобольды могут менять не только свою внешность, но также лица своих спутников. Я провожу лорда через заслоны. А что ты для себя хочешь от этой сделки, — кобольд подозрительно покосился на расслабившуюся Хоро.

— Мне ты ничего не можешь предложить, зато лорд теперь будет моим должником, ну и я вдоволь пожила в деревне, поела яблоки в меду и сырные пирожки, — физиономия Хоро выражала такое безмятежное счастье, что кобольд отвернулся.

— То же мне, бескорыстница-сладкоежка! Ладно, гони сюда своего лорда. И держи от меня подарок, — кобольд вынул из кармана знакомую непроданную плетёнку в виде волчьей головы и протянул её Хоро, — как раз для твоей довольной волчьей мордашки.

— Ой, спасибо.

— Тьфу, то истеришь понапрасну, то такая вежливая, аж тошно становится.

На заре три спутника покинули Пасро. Впереди шёл странник в зелёном, за ним бородатый крестьянин-батрак, в котором, благодаря чарам кобольда, даже родной матери невозможно было бы признать лорда Димдара. А замыкала шествие девушка, подпрыгивающая на кочках как маленький ребёнок и грызущая медовое яблоко, которых ей, наряду с грушей и кистью редкого в этих краях винограда, щедро отсыпал на дорожку староста Пасро. У самого брода девушка попрощалась со спутниками:

— Удачи! Лордам — замки, каменным людям — горы, а богиням урожая — их поля.

Помахав рукой на ответные прощания, Хоро покинула мужчин, затерявшись в зарослях ракитника. Благополучно миновав стражу у брода, её спутники продолжили путь уже на той стороне, идя по невидимой «дороге духов» каждый к своей судьбе.